Основы государственной политики в сфере межэтнических и межконфессиональных отношений. ФМФ-2 к.; Каракотова Светлана Абугалиевна

Восточноевропейская равнина, ограниченная с севера и юга морями, с востока Уральским хребтом и степями южного Приуралья, с запада — условной политической границей с Польшей. Несмотря на огромное ее протяжение (с севера на юг около 2,5 тыс. км.), отдельные части этой области всегда были связаны между собой хозяйственными и культурными, а в дальнейшем и политическими узами. В физико-географическом отношении Восточная Европа может быть условно разделена на две основные зоны: лесную на севере и степную на юге, с промежуточной переходной лесостепной зоной между ними. В каждой из этих зон исторически складывались характерные хозяйственно-культурные типы: на севере своеобразное сочетание лесного земледелия с охотничьим и рыболовецким хозяйством, на юге—сочетание степного земледелия со скотоводством.

Восточная Европа, как единая историко-этнографическая область, подразделяется на более мелкие части—подобласти, каждая со своей спецификой. Вот эти подобласти: а) основная и центральная часть Восточной Европы—территория исконного расселения восточнославянских народов (русских, украинцев и белорусов); б) Прибалтика; в) Восточноевропейский Север; г) Волго-Камье; д) юго-западная окраина СССР.

1. Общие сведения. Этногенез. Этнические подразделения.

Русский этнос вместе с близко родственными ему украинским и белорусским не только исторически играл важнейшую роль среди прочих народов Восточной Европы (как и других областей и стран), но и чисто географически занимал издавна срединное место между другими народами Восточной Европы. Этнически русские, украинцы и белорусы составляют группу так называемых восточнославянских народов. Восточнославянская группа народов входит как часть в семью славянских пародов. Эта семья делится на три основные ветви: восточных, западных и южных славян. В южнославянскую ветвь входят болгары с македонцами, сербы, хорваты и словенцы. В западнославянскую ветвь входят, не считая вымерших полабских и поморских племен, поляки и примыкающая к ним, но самостоятельная небольшая группа кашубов, затем лужицкие сербы, чехи и словаки. Что касается восточнославянской группы (ветви) языков или народов, то эта группа состоит из русских, украинцев и белорусов.

Однако общность восточных славян не только языковая. Также и в культурном отношении существуют очень характерные элементы—мы их увидим в дальнейшем, которые создают единство восточнославянских пародов, в отличие от других славянских и неславянских народов. Но, конечно, нельзя воображать себе существование какой-то непроницаемой стены между восточнославянскими и другими славянскими народами. Между ними существует значительная общность и есть целый ряд переходных форм.

Вопрос о происхождении славян. Единство происхождения славянских народов не вызывает ни у кого сомнения. Но вопрос о происхождении славян, несмотря на огромное количество посвященных ему книг и статей, все же не может считаться до конца разрешенным.

В прошлом многие ученые, по преимуществу немецкие, пытались доказать азиатское происхождение славян, связывая их с сарматами, гуннами и другими степными кочевниками. Гораздо серьезнее «дунайская» (или «паннонская») теория, опирающаяся на предание о расселении славянских племен с Дуная, изложенное в летописях. Сторонники теории первоначального поселения всех славян на Среднем Дунае обосновывают ее также данными фольклора: «Дунай» упоминается в песнях всех славянских народов. Однако многие европейские слависты уже давно выражали сомнение в правильности этой «дунайской» теории и считали, что прародину славян надо искать севернее—к северу от Карпат, в бассейне Вислы, даже в Прибалтике.

Название «славяне» появляется в источниках впервые в VI в. —о них сообщают писатели того времени: Прокопий Кесарийский, Иордан и др. Но собственно славянами, или «склавинами» назывались тогда только западные славянские племена. Восточные славянские племена назывались антами.

О том, кто такие были анты, каково отношение их к позднейшим славянским племенам, высказывались и до сих пор высказываются разные мнения. В том, что анты были славянами, нет никакого сомнения. Византийский историк Прокопий (VI в.) прямо пишет, что анты и славяне, хотя и враждуют часто между собой, но говорят одним и тем же языком, да и по внешнему виду и по образу жизни не отличаются друг от друга. И славяне и анты происходят, по сведениям Прокопия, от одного народа—от споров. Имя «ант» многие связывают с более ранним названием славян «венд»«венед». Иордан прямо указывал, что анты, славы и виниды—разные названия одного народа. После VI в. имя антов исчезает из письменных источников. Некоторые считали, что они были истреблены в войнах с аварами, но вернее, что анты растворились среди восточнославянских племен.

Восточнославянские племена IX—X. вв. известны нам но «Повести временных лет», дополняемой некоторыми другими письменными источниками. Летопись даст перечень утих племен и указывает их географическое размещение. Восточнославянские племена, упоминаемые летописцем, распределялись в приблизительном порядке с юга на север так: уличи, тиверцы, хорваты, волыняне (прежде дулебы), поляне, древляне, северяне, вятичи, радимичи, дреговичи, кривичи, новгородские или ильменские словене. Среди перечисленных восточнославянских племен, были, видимо, и группы настоящего племенного типа, и более сложные и крупные образования, сложившиеся в ходе распада родопломенного строя, в ходе расселения. К первым могли относиться, например, уличи, тиверцы (об этих двух племенах уже в XI в. сохранялись лишь смутные воспоминания), дулебы (еще раньше, вероятно, растворившиеся в чисто географических объединениях волынян и бужан), радимичи (патронимическое название); ко вторым—упомянутые волыняне и бужане, позднейшие полочане и др. Многие «племена»Киевской летописи имеют за собой долгую историю, и названия их указывают на связь с южными и западными славянами(вероятно, они старше разделения славянна основные ветви), даже с неславянскими этносами.

Киевская Русь и древнерусская народность. В IX—Х веках восточнославянские племена были объединены под властью киевских князей в государство Русь (Киевская Русь). Образование его сопровождалось распадом старых племенных связей. Уже в XI в. исчезают со страниц летописи названия почти всех прежних племен; вятичи упоминаются в последний раз в XII в. К этому времени вместо племен существовали областные группы, соответствующие феодальным княжествам: черниговцы, переяславцы, смоляне, куряне, галичане, владимирцы.

Совершенно несомненно, что в эпоху Киевской Руси существовало и общенародное единство: существовала русская народность, которую современные советские историки предпочитают называть для избежания недоразумений «древнерусской народностью». Это не были ни великорусы, ни белорусы, ни украинцы.

Вопрос о происхождении и существовании древнерусского этноса до сих пор в значительной мере не ясен. Большинство исследователей разделяет выводы академика Б.А. Рыбакова. В своих исследованиях он показал прежде всего наличие сознания единства (самосознания) «Русской земли» и в эпоху Киевского государства и даже позже, в золотоордынскую эпоху. Понятие «Русской земли» охватывало всю восточнославянскую территорию, от низовьев Дуная до Ладожского и Онежского озер, от Верхней Западной Двины до ВолгоОкского междуречья включительно. Эта «Русская земля» и была областью расселения древнерусской народности в IX—XIV вв. Но очень интересно, что одновременно, в туже эпоху, существовало и более узкое значение термина «Русь», соответствовавшее только юговосточной части русской (восточнославянской) этнической территории—Среднему Поднепровью: Киевской, Черниговской, Переяславской и Северской землям; эта территория во многих случаях противопоставлялась как собственно «Русь» всем остальным восточнославянским землям. По весьма правдоподобному мнению Б.А. Рыбакова, это более узкое значение термина «Русь» сохранилось от предшествующей эпохи, точнее от VI—VII вв., когда существовал сильный племенной союз как раз в Среднем Поднепровье; это доказывается и письменными известиями о племени росьрусь V—VI вв., и археологическими данными. В составе этого племени были не только славяне, но скорее всего и потомки ираноязычных сармато-аланских племен.

Происхождение этнонима росьрусь остается невыясненным, однако несомненно, что он не славянский. Все названия восточнославянских племен имеют славянские форманты: ичи (кривичи, радимичи) или –ане –яне (поляне, древляне). Тюркским языкам не свойственно начальное «р», поэтому тюркское происхождение этнонима росьрусь невероятно (этноним русский в тюркских языках приобрел форму оросурус). Термин русь явно не скандинавский, он тесно связан с южной географической и этнической номенклатурой и в византийских источниках фигурирует уже с начала IX в. Остается предположить иранское начало рассматриваемого племенного имени. Очевидно, этническое название местного ираноязычного населения было воспринято славянами в процессе его славянизации. Последнее убедительно доказано антропологией (два разных антропологических типа) и погребальным биритуализмом (два разных способа захоронения, существовавшие одновременно). К концу IX в поляне и потомки росов окончательно перемешиваются между собой, при этом этноним росьрусь оказался более живуч и впоследствии распространился на всех восточных славян.

Распад древнерусской народности и образование русского, белорусского и украинского народов. Общерусскому народному единству был нанесен удар сначала феодальным распадом Киевской Руси в XI—XII вв., а потом татаромонгольским набегом и вассальным подчинением Золотой Орде в XIII—XIV вв. Политический и экономический упадок, перетасовка населения, особенно в южной, степной и лесостепной части страны,—все это вызвало резкое ослабление прежних связей.

Формирование русского, украинского и белорусского народов происходило уже в более позднее время. Это было создание новых этнических связей. Между отдельными восточнославянскими племенами IX в. и современными нам восточнославянскими народами нет прямой преемственности, ибо уже в эпоху Киевской Руси старые племенные связи исчезли. Формирование русского, украинского и белорусского народов происходило в совсем иной исторической обстановке: в связи с образованием московско-русского и литовско-русского государств.

С начала XIV в. под властью Москвы стали объединяться одно за другим княжества, расположенные в бассейне Верхней Волги и Оки; уже к началу XVI в. в Московское государство влились и земли на юге и югозападе — по верховьям Дона и по Десне, и на западе—по Верхнему Днепру, и на северо-западе, севере и северовостоке области Пскова и Новгорода, Северная Двина и Беломорье, Вятская земля. Вместе с политическим объединением укреплялись экономические связи, росла межобластная торговля. Московский говор начал постепенно вытеснять местные наречия. Политическое объединение, борьба с внешними врагами, культурный рост — все это содействовало развитию нового общерусского этнического самосознания, которое едва ли существовало в предыдущую эпоху феодального распада и монголотатарского ига. Рязанцы, суздальцы, новгородцы, москвичи привыкали чувствовать себя единым русским народом. В состав его вливались и обрусевшие неславянские, преимущественно финноугорские элементы.

Параллельный процесс сложения народности на основе областных феодальных групп шел и в западнорусских областях. Они начали объединяться с XIV в. под властью литовских князей. Но в литовском государстве культурногосподствующим элементом был восточнославянский. Государственным и литературным языком до XVI в. был русский. Объединение с Польшей (Люблинская уния 1569 г.) привела к росту польского засилья в Литве и ослабила культурную роль предков белорусов: господствующая панскошляхетская верхушка стала постепенно полонизироваться, белорусскими же остались народные массы крестьянства.

В южных, украинских землях Литвы, особенно в западноукраинских областях, польское влияние было еще более сильным. В то же время эти южные области, открытые с юга для набегов татар, ногаев, турок, жили особой жизнью, всегда на военном положении или под угрозой вторжений, но временами и в мирном общении с этими южными соседями. Это различие исторических судеб северных и южных земель литовской Руси и привело к тому, что в них, хотя и в рамках единого государства, сложились два близкородственных этноса — белорусский и украинский. Три близких народа развивались, таким образом, параллельно.

Одним из важных вопросов этногенеза восточнославянских народов является вопрос об историко-этнических связях этих народов с неславянским населением Восточной Европы. В исторической литературе высказано множество точек зрения, две из них отражают крайности в своей противоположности: первая - в образовании русского народа и русской культуры неславянское, в том числе финноугорское и тюркское население, никакого участия не принимало (Зеленин Д.К.); вторая – «в жилах современных русских течет не менее 80% финской крови» (Покровский М.Н.). Они являются односторонними и, вероятно, столь же ошибочными. Большинство исследователей придерживаются усредненной позиции - образование великорусской народности связано с колонизацией славянами из Приднепровья бассейна Оки и Верхней Волги и было результатом смешения славянских и местных финноугорских элементов.

Наличие неславянского элемента совершенно несомненно и в составе украинской народности. Есть целый ряд признаков даже в материальной культуре украинцев, заимствованных от тюркских этносов или общих тем и другим. Что касается белорусов, то происхождение их, очевидно, более однородно; но и в составе белорусского населения тоже имеются невосточнославянские элементы.

Название «белорусы»—не совсем ясного происхождения. Термин «Белая Русь» употреблялся сначала только поляками и литовцами (первое упоминание — в хронике 1382 г.). С XVII в. «Белая Русь» употребляется и в русских документах. О происхождении этого названия делались разные предположения: одни связывали его с преобладающим белым цветом одежды и с светлыми волосами у белорусов; другие полагали, что «белая»Русь означала «вольная», т. е. не платящая дань татарам; третьи выводили имя «Белая Русь» из древней топонимики бассейна р. Буга (Беловеж, Белосток, Бельск, Бяла), откуда впоследствииде название распространилось на более широкую область.

Название «Украина» означало первоначально (XVI—XVII ив.) южную окраину Московского государства: «Северская Украина»—Курская и Черниговская обл., «Слободская Украина» — Харьковская и Полтавская обл. Южнее шло запустевшее от татарских погромов «дикое поле». Другие части теперешней Украины носили свои названия: Волынь, Подолия, Подляшье, Галичина, Запорожье, Новороссия. Вместо «Украины»иногда говорили «Малая Русь», «Малороссия» — название, которое тоже в более узком смысле относилось только к Черниговской, Полтавской и Харьковской губерниям. Лишь в XIX в., в связи с ростом национального самосознания, термин «Украина», «украинцы» получил широкое, общенациональное значение.

При всем национальном единстве русского народа в составе его выделяются некоторые местные группы, более или менее своеобразные и обособленные. Образование некоторых из этих групп связано с историей расселения русского народа на занимаемой им территории или с позднейшими передвижениями; иные из них представляют смешанные или ассимилированные этнические образования, хотя по языку русские.

На коренной территории своего расселения русские (великорусы) делятся прежде всего на северных великорусов и южных великорусов. Это деление в основе языковое—оно связано с делением русского языка на северовеликорусское и южновеликорусское наречия (каждое с подразделением наговоры). Северовеликорусские говоры называются окающими, а южновеликорусские—акающими. Объединяет в себе черты двух этих наречий средневеликорусский (московский) говор. Помимо чисто языковых различий, между северными и южными великорусами имеются и заметные различия в отношении культурного облика.

Среди южных великорусов наиболее заметно выделяются следующие областные группы: «полехи»—жители КалужскоОрловскоБрянского Полесья, очевидно, потомки древнейшего населения этой лесной полосы, не уходившего вместе с жителями степи на север от нападения кочевников; «мещера»—население так называемой «Мещерской стороны», т. е. северной лесной части Рязанской области(левобережье Оки). Своеобразную группу составляют «однодворцы»—потомки служилых людей, которых правительство в XVI—XVII вв. селило по южной окраине государства для защиты степной границы. Эти служилые люди происходили в большинстве были северно и средневеликорусами, и несли с собой на юг характерный севернорусский культурнобытовой уклад. Как социальный слой однодворцы занимали промежуточное положение между крестьянами и мелкими помещиками, не сливаясь ни с теми, ни с другими, и этим объясняется сохранение у них своеобразных особенностей в костюме, типе жилища и пр.

Среди северных великорусов в коренных областях их обитания меньше обособленных культурных групп и названий, ибо здесь было меньше передвижек населения: выделяются главным образом местные группы, известные под чисто географическими наименованиями: «онежане», «каргопольщина», «белозеры», «пошехонцы», «сицкари», «теблешане», ильменские «поозеры» — прямые потомки древних новгородцев и др.

На окраинах коренной русской территории и в местах позднейшей колонизации сложились гораздо более своеобразные и обособленные культурногеографические типы русского населения. К числу их принадлежат прежде всего поморы на берегах Белого и Баренцева морей. Это потомки новгородских и «низовских» выходцев, появившихся здесь еще в XII в. Попав в непривычные условия, они выработали у себя совершенно своеобразный культурнохозяйственный тип, основанный на преобладании промыслового приморского хозяйства (рыболовство и морская охота); смелые мореходы, предприимчивые промышленники, поморы выделяются и особыми чертами характера; но их материальная культура сохранила чистый северовеликорусский отпечаток.

Выделяются и более мелкие группы того же «поморского» происхождения: таковы, например, «устьцилёмы» и «пустозёры» на Печоре.

Несколько обособленное положение сохранили заволжские старообрядцы, заселившие леса по Ветлуге и Керженцу, уходя от преследований в XVII—XVIII вв. Их консервативный замкнутый быт, удержавший чисто национальные особенности в материальной культуре.

Еще более своеобразно в культурнобытовом отношении казачество, отдельные географические группы которого сложились в связи с колонизацией южных и восточных окраин страны, колонизацией частью вольной, частью правительственной, для вооруженной защиты границ. Самая ранняя по происхождению и в то же время самая крупная группа—это донское казачество, происхождение которого относится и основном к XVI—XVII вв. и которое составилось главным образом из беглого крестьянства и долго сохраняло свою политическую и тем более культурнобытовую самостоятельность. В формировании донского казачества принимали участие разные местные и пришлые этнические элементы: среди «верховского» казачества преобладали великорусские элементы, среди «низовского»—украинские. У донских казаков отмечались архаические особенности в одежде и других сторонах быта.

Уральское казачество, прежде называвшееся яицким, начало складываться с конца XVI в., главным образом из выходцев с того же Дона. Полоса станиц вытянулась по правому берегу р. Урала, прежнего Яика. Длительная борьба с кочевниками степи — наложила свой резкий отпечаток на всю их культуру и быт. К тому же времени относится возникновение «гребенского» (терского) казачества, частью составившегося из тех же донских выходцев. Прежде существовало также «оренбургское», «сибирское» и «семиреченское» казачество,—станицы этих казаков тянулись узкой полосой вдоль южной окраины бывш. Оренбургской губ., по северу бывшей Акмолинской и Семипалатинской областей, примерно от Оренбурга до Омска и вверх по Иртышу до Алтайских гор. Сейчас эти группы казаков растворились среди массы русского населения, хотя среди оренбургских казаков были и башкиры, татары, калмыки и др. Несколько более своеобразные черты быта сложились у забайкальских казаков, поселенных по русско-китайской границе во 2й половине XVIII в. В состав Забайкальского казачьего войска (официально оформленного только в 1851 г.) тоже влились и нерусские части—бурятские и тунгусские казачьи полки.

Амурское казачье войско было образовано еще позже, после присоединения нижнего Приамурья к России (1860). Тогда же (1858 1862) начало создаваться и Уссурийское казачье войско. То и другое составилось из тех же забайкальских казаков, которых правительство перевело на новую границу. В самом конце XIX в. на Уссури была переселена еще группа донских и оренбургских казаков. Особого культурно бытового уклада амурские и уссурийские казаки не успели у себя выработать. Они не успели до революции и обжиться на новых пустынных землях, в суровых условиях природы.

Русское население в Сибири в целом сформировалось лишь в новейшее время: русские начали проникать в Сибирь с конца XVI в. Современное русское население Сибири, однако, далеко не представляет собой единого целого ни по времени происхождения, ни по составу вошедших в него элементов. Сравнительно более отстоялось и выработало своеобразные черты быта и характера так называемое старожильческое население, т. е. потомки ранних поселенцев XVI—XVIII вв. Основным источником, из которого шли волны колонизации Сибири в ранний период, были области русского Севера и Северное Приуралье. Следы этого сохранились в сибирских старожильческих говорах, и в культурно-бытовых особенностях, и даже нередко в фамилиях, широко распространенных в Сибири: Холмогоровы, Двиняниновы, Устюжаниновы, Мезенцовы, Пермяковы и пр. Из южновеликорусских губерний пошел поток переселенцев в Сибирь в общем позже, во второй половине XIX века, и из этих элементов составились по преимуществу группы «новоселов», или «российских», как их называли сибирские старожилы. Между старожилами и новоселами в Сибири существовала рознь на почве борьбы за землю; она обострилась в годы гражданской войны. Общесибирские черты в языке и быте крайне немногочисленны: к числу их относятся некоторые архаизмы в говорах и отчасти своеобразные черты характера, выработанные переселенцами в условиях тяжелой борьбы с суровой и непривычной природой, а частью и с туземным населением. В качество таких черт характера отмечаются обычно особая практичность сибиряка, решительность и настойчивость, храбрость и выносливость, но также и известная суровость, замкнутость и недоверчивость по отношению к посторонним. Этот тип сибирского «челдона»крестьянина не раз описывался и в художественной литературе. Но гораздо больше все же в Сибири местных различий. Они объясняются и неоднородностью происхождения переселенцев, и влиянием местного населения, с которым в той или иной мере смешивались поселенцы. По материальной культуре довольно заметно различаются русские в Западной и Восточной Сибири. Еще резче выделяются более мелкие местные группы. Из них следует отметить прежде всего потомков ссыльных и беглых старообрядцев, которые до сих пор сохраняют свою обособленность от окружающего населения: это «кержаки» на Алтае, т. е. потомки выходцев с Кержецца, называвшиеся прежде также «каменщиками» (ибо они укрывались в «камнях» ,в горах) и близкие к ним географически «поляки», переселившиеся в XVIII в. из ликвидированных старообрядческих скитов на р. Ветке (в тогдашней Польше, откуда и название); в Забайкалье замкнутую группу составляют «семейские»—потомки старообрядцев, сосланных сюда в XVIII в. с семьями; по языку семейские относятся, в отличие от алтайских кержаков, к южно-великорусской группе.

Совершенно особый культурно-бытовой уклад сложился у русских, попавших на север: таковы «затундренские» крестьяне на севере Красноярского края, говорящие поякутски и по быту не отличающиеся от коренного населения; русские крестьяне в Якутии, особенно по Лене (ямщицкие поселения) и на Амге; они сильно «объякутились» по языку и быту. Еще меньше русских национальных черт у колымчан, язык которых сильно искажен и национальное русское самосознание ослаблено: «Какие мы йусскис, мы койымский найод»). Напротив, жители Русского Устья на Индигирке лучше сохранили национальные русские особенности. Наконец, «камчадалы»—смешанное население Камчатки из обрусевших туземцев и русских поселенцев сильно выделяются говором и бытом, да и метисным антропологическим типом. Смешанную группу составляют также «марковцы», жители с.Маркова на Анадыре, в значительной мере обруселые чуванцы. Сейчас это старожилое русское население северовосточных окраин называет себя «местными русскими».

За исключением последних, весьма малочисленных групп, все местные группы русского населения, даже самые обособленные и замкнутые, сохраняют повсеместно поразительно ясное сознание национального единства. Они везде считают себя русскими и в большинстве случаев удерживают в своей материальной культуре, обычаях и преданиях самобытные русские особенности.

Украинцы, их подразделения. Что касается украинского парода, он гораздо более однороден по культурногеографическому составу, чем русский народ. Это достаточно объясняется тем, что занимаемая им территория более ограниченна. Однако различия исторических судеб и отчасти географических условий породили известную неодинаковость в культурнобытовом укладе. Некоторые культурные различия существуют между левобережной и правобережной Украиной: последняя больше испытала на себе польское влияние. В Западной Украине, бывшей Галиции и Буковине, где украинское население долгое время находилось под чужеземной властью и где особенно сильно было польское влияние, основная масса украинского населения сохраняет тем не менее свою национальную культуру. Оно считает и называет себя русскими («руський», «русин»), а в литературе часто обозначается как «русины», или (у немцев) «рутены». Несколько более обособлено по культуре украинское население Закарпатской Руси, издавна находившееся под властью Венгрии. Мадьярское влияние там очень сильно, и многие группы карпатоукраинского населения в известной мере «омадьярились». Однако основная масса населения сохранила свою национальность и родной язык.

Одна из обособленных украинских групп новейшего происхождения—кубанские казаки. Ядро этой группы составили запорожские казаки, поселенные в низовьях Кубани в конце XVIII в. (в 1792 г.), после уничтожения Екатериной II Запорожской Сечи. Их наименовали тогда «черноморскими казаками», впоследствии (1860)—кубанскими. В 1й половине XIX в. для увеличения численности этой казачьей группы туда переселили свыше 10 тысяч человек из украинских губерний. Но в новейшее время на Кубани, особенно в верхнем ее течении, появилось много и великорусов, так что современное население Прикубанья смешанно но национальному составу.

В течение XIX в. и первой половины XX в., вследствие социальноэкономических экспериментов в Российской Империи и особенно в СССР украинские поселения появились далеко за пределами Украины — в Зауралье, в Сибири, Казахстане, на Дальнем Востоке. Какого-либо особого культурного типа среди этих украинских переселенцев нет.

Белорусы. Белорусский парод из всех трех восточнославянских народов наиболее един и монолитен уже в силу компактности занимаемой им территории. Говоры белорусского языка—югозападные и северовосточные—различаются между собой очень мало. Культура белорусов однородна, хотя на окраинах белорусской территории, естественно, налицо влияние соседних народов или даже примесь их: па востоке—великорусская, на юге—украинская, на западе—польская и литовская. Но эти влияния не порождают особых этнических типов, а лишь промежуточные и переходные группы.

Такими переходными группами являются, в частности, «пинчуки» и «полещуки»—обитатели пинского и черниговского Полесья в южной части Белорусской ССР. Их переходные говоры сформировались на основе украинских диалектов, ввиду чего на старых диалектологических и этнографических картах их относили обычно к украинцам. Однако экономически и культурно они тяготеют к белорусской территории и сейчас входят в белорусскую нацию.

2. Материальное производство и культура

Этнография восточнославянских народов принадлежит к числу сравнительно хорошо разработанных областей нашей науки.

Основные черты экономики восточных славян. Русские, украинцы и белорусы—народы старой земледельческой культуры. Земледельческие традиции эти народы унаследовали еще от своих дославянских предков: возделывание хлебных растений было известно в Восточной Европе еще в неолитическую эпоху—в III тыс. до н. э. Восточнославянские племена в конце I тыс н. э. были настоящими земледельцами. Даже северные лесные славянские племена занимались земледелием, только оно было другого типа—подсечное. С развитием городов земледелие оставалось занятием подавляющего большинства русского, белорусского и украинского народов. Рядом с земледелием другие отрасли и направления хозяйства имели для восточнославянских народов второстепенное, хотя порой важное значение. Разведение домашних животных имеет не меньшую древность, чем культура растений. Рыболовный, охотничий и другие лесные промыслы до сих пор сохраняют свое значение в северных областях.

Земледелие. Первое место в земледельческом хозяйстве восточнославянского населения всегда занимали и продолжают занимать зерновые культуры. Из них для русских и белорусов главная—рожь, для украинцев—пшеница. В русском быту рожь всегда рассматривалась как народный, мужицкий хлеб, а пшеница—как барский. В северных областях, где и рожь вызревает плохо, главную роль п крестьянском хозяйстве играл ячмень. В некоторых стенных районах, особенно у украинцев, крупное значение приобрела кукуруза. В народном языке отразилось это различие удельного веса разных культур. Преобладающий в данной местности хлеб народ обычно называет «житом» (от корня «жить»): в северных областях (Новгородской, Архангельской и др.) «жито»—это ячмень, в других великорусских областях, а также у белорусов и украинцев, «жито» значит рожь.

И в северной и в южной полосе много сеют овса, главным образом на корм скоту. В северной полосе распространена также гречиха, в южной—просо, один из древнейших видов хлебных растений. С конца XVIII вв. южных районах начал распространяться подсолнечник. Сначала он употреблялся только как декоративное растение и шел на «семечки» (вместо орехов), сеяли его мало; но с 1840х годов, когда начали изготовлять подсолнечное масло, культура подсолнечника быстро получила широкое распространение среди украинцев и южных великорусов. В северных областях отчасти аналогична была судьба культуры картофеля. Суеверное население, особенно старообрядческое, считало картофель «чертовым яблоком». Лишь со 2й половины XIX в. картофель прочно вошел в крестьянское хозяйство, особенно у русских и белорусов. Однако недавнее его внедрение в быт сказывалось и позже в том, что с картофелем не связано, в отличие от хлеба, ни одного обряда, ни одного поверья у народа.

Из технических культур традиционными являются лён (особенно на севере и в Белоруссии), конопля (в центральных районах).Среди украинцев издавна развито табаководство.

Системы земледелия. Под системами земледелия разумеются различные способы использования земли под посевы растений. На сельском хозяйстве восточных славян можно проследить все стадии развития систем земледелия, начиная от самых примитивных и вплоть до наиболее передовых.

В северных, лесистых и малонаселенных областях до самого недавнего времени сохранялись остатки так называемого подсечного, или подсечноогневого хозяйства. Оно заключается в том, что участок леса, где намечено сеять хлеб, вырубается, и срубленные деревья следующей весной сжигаются, причем зола от пожога обильно удобряет землю. На такой «лядине» («ляде»), иногда даже без распашки, сеяли ячмень, рожь, лен и т. п., заборонивая разбросанное зерно. Такая хорошо удобренная земля давала, несмотря на плохую обработку, хорошие урожаи в течение нескольких лет. Когда участок истощался, его забрасывали и переходили к другому. Подобная весьма экстенсивная, варварская система хозяйства была возможна, конечно, только при крайне редком населении, обилии леса, и, кроме того, она требовала соединенного труда больших коллективов—обычно патриархальных семейных общин. С середины XIX в. подсечное земледелие в северных областях России стало постепенно исчезать, заменяясь более совершенными методами.

Аналогичная, весьма экстенсивная форма земледельческого хозяйства сложилась в степной полосе юга России, частью на Украине и в Сибири, пока население ее оставалось редким и земли было много. Это так называемая переложная (или залежная) система. Хозяин запахивал любой приглянувшийся ему участок степи и сеял на нем несколько лет подряд один и те же или разные растения, без удобрения и без определенного порядка, а истощив участок, забрасывал его и переходил к следующему. Черноземная почва давала хорошие урожаи, а навозное удобрение считалось при этом даже вредным. По мере более густого заселения степной полосы переложная система земледелия тоже выходила из употребления. В Сибири она сохранялась до 80 90х годов XIX в.

Более культурные системы земледелия - «паровые», основанные на правильном чередовании посевов и«пара» и на применении удобрения. Из них наиболее распространена была у русских трехпольная система. При ней вся площадь пашни делилась натри приблизительно равные части; из них одна засевалась озимым хлебом — рожью, пшеницей, другая яровым — овсом, третья оставалась под паром, т. е. отдыхала и получала навозное удобрение; на следующий год озимый «клин» превращался в яровой, яровой в пар, а пар распахивали под озимь. Эта система известна по письменным данным с начала XVI в., а к концу XIX в. она господствовала почти по всей русской территории. Данная система оказалась устойчивой, но очень консервативной - она с трудом допускает введение новых культур, дает невысокие урожаи. Сохранение этой системы поддерживалось общинной организацией с се чересполосицей и обязательным севооборотом.

Техника обработки земли. Пахотные орудия. Восточнославянское земледелие издавна плужное (пашенное). Основная обработка земли производится пахотным орудием с использованием рабочей силы скота. Русская соха представляет множество разновидностей, позволяющих проследить ее эволюцию; если же прибавить к этому украинские и белорусские формы пахотных орудий, то разнообразие будете ще больше. Чтобы дать понятие об этом разнообразии, достаточно сказать, что в одной бывшей Вятской губернии, по исследованию Д. К. Зеленина, можно было насчитать до30 видов сохи, и все они имели свои местные названия.

По устройству рабочей части пахотные орудия делят на плуги с полозом (подошвой, пятой) и плуги и сохи, не имеющие такового. К первому тину принадлежит большинство западно и южпоевропейских плугов. У них сошник насаживается на горизонтальный «полоз»—нижнюю часть орудия, на которой оно может устойчиво стоять; полоз опирается в землю, и при работе пахарь только направляет плуг. К типу орудий без полоза(неустойчивых) принадлежат все восточнославянские пахотные орудия—сохи и др. Пахарь при работе налегает на соху руками, чтобы она глубже входила в землю, что невозможно при плуге с полозом. Неустойчивые пахотные орудия—без полоза—делят на одноральные (однолемешные, однозубые) и двуральные (двулемешные, двузубые): к первым принадлежали старинное украинское «рало», русская однозубая «черкуша», белорусская однозубая «сошка» и др.; двуральныеже орудия—это различные виды русской и белорусской сохи.

По способу движения пахотные орудия подразделяют на орудия с колесным передком—собственно плуги—и без колесного передка—рала, сохи. Пахотные орудия по типу действия: орудия «черкающего» типа—наиболее примитивные, которые только слабо бороздят почву; орудия «пашущего» типа—более совершенные, которые при своем движении разрыхляют почву и увлекают частицы ее за собой; и орудия «орющего» типа, наиболее развитые, которые подрезают и переворачивают пласт земли. Эти три типа можно рассматриватькак три стадии развития. Среди восточнославянских пахотных орудий большинство принадлежит ко второму и третьему типам.

У украинцев, жителей степи с ее тяжелой и мощной черноземной почвой, сложились иные типы орудий. В старину употреблялось примитивное «рало», состоявшее из длинного дышла и прикрепленного к нему под острым углом ральника; он иногда даже не имел железного лемеха. Но уже с давних времен у украинцев применялся и тяжелый колесный плуг с двумя асимметрично расположенными сошниками, забиравший глубоко, но требовавший большой тягловой силы—до 8 пар волов. Такой плуг был приспособлен для глубокой вспашки. По мнению некоторых археологов, плуг, притом с полозом, появился на территории Украины еще в докиевский период—в VI—VIII вв.