Обычное право народов КЧР (41 группа, Текеева Лариса Кичибатыровна)

Право и юридическая культура на Северном Кавказе формировались в процессах динамики систем права и государственности России как результат конвергенции традици­онного адата, шариата и российского европейского права.

После присоединения Северного Кавказа к России адат и шариат в рамках имперского государства в XIX в. сохраняют свою официальность, публичность, нормативный характер. Про­веденная российским законодателем и учеными систематизация, рационализация и редактирование этих феноменов и их доку­ментальное закрепление придают им характер формальной опре­деленности.

Нормы адата и шариата в Российской империи действуют, используются и применяются во взаимоотношениях между людь­ми, во взаимоотношениях с российской властью. Формальная институционализация систем адата и шариата народов Северного Кавказа, принятие имперским законодателем нормативных актов об их компетенции и сферах действия, по сути, означало их включение в российскую правовую систему. В этом качестве они приобрели значение своеобразных подсистем права, содержащих общеобязательные нормы, действующие в этническом социуме, выраженные в законодательных актах империи об организации российского государственного управления на Северном Кавказе. На основании указанных норм определялись обязательные юри­дические последствия, связанные с решением данной жизненной ситуации в мусульманском сообществе, и обеспечивалось сохра­нение социальных ценностей. Заинтересованность в адатской и мусульманской юридической системе была не только политичес­кой и практической со стороны государства. Она являлась также моральной и интеллектуальной, так как это право воспринима­лось народами как сущность веры и, естественно, преемственных вековых традиций.

Юридические пласты на Северном Кавказе — адат и шариат в XIX в. были элементами системы права России, они действовали и развивались под эгидой общеимперского законодательства.

Адатское и мусульманское право как феномены обществен­ной жизни являлись нормативно-ценностными регуляторами от­ношений в северокавказском этническом социуме. Вместе с тем регулятивное правовое воздействие на общественные отношения осуществлялось ими по-разному. Адат по своей сути имел как стабилизирующее, так и консервативное (в самом точном, стро­гом смысле слова) значение. Он позволял в условиях вхождения в Российское государство не только сохранять в жизни людей устойчивые, твердые правовые начала, но мог стать и труднопре­одолимой преградой на пути к прогрессивному развитию обще­ства.

Наи­большее применение, а позднее, при поддержке российской ад­министрации, и приоритетное (как мы увидим далее) использо­вание получило адатное право, особенно в части уголовного преследования. После систематизации норм обычного права на­родов Северного Кавказа и редактирования их сообразно россий­ским правовым понятиям они сформировались как система, трансформировавшаяся в адатское право, окончательно офор­мившееся в первой половине XIX в. как свод светского права в отличие от мусульманского религиозного права.

С этой точки зрения, казалось бы, можно констатировать феномен правового дуализма на Северном Кавказе в XIX в.: с одной стороны, адат, с другой — шариат, их использование в организации российского государственного управления на юге империи.

Однако эти правовые образования существовали наряду с российским позитивным правом, действие которого не было ничем ограничено. Более того, коренное население поощрялось в обращении в "общероссийские судебные установления", из компетенции горских традиционных судов были изъяты все дела, в которых одной из сторон были лица православного вероиспо­ведания. В прокламации об учреждении судебного управления Кабардой прямо предписывалось разрешать дела по адатам, "приспосабливая оные, поколику важность случаев дозволит, к правам российским". Таким образом, не только можно, но и необходимо говорить о юридическом плюрализме: компетенции адатского, мусульманского права и общем действии российского права. Компетенция адата и шариата ограничивалась определен­ной сферой регулирования отношений. Думается, что это основ­ная черта традиции права на Северном Кавказе, которая сохра­нялась на протяжении XIX — начала XX вв.

Адат рассматривается российским правительством как систе­ма правовых норм, отличная от шариата, он имел преимущество в том, что опекался государственной властью. Не случайно М.М. Ковалевский отмечал, что отношение российского прави­тельства к кавказским адатам "с самого начала нашего владыче­ства приняло характер решительного признания и явного покро­вительства".

Российское право на Северном Кавказе в XIX в. было юри­дическим феноменом, оно по основным своим параметрам оставалось главным, по сравнению с адатом и шариатом, инструмен­том власти. В юридической системе этого региона существование адатской и мусульманской правовых подсистем обусловлено по­литическими и социальными причинами, необходимостью охра­ны общественного порядка, упорядочения семейно-брачных от­ношений. Российская государственная власть вынуждена была считаться с традиционными юридическими формами и процеду­рами, общепринятыми юридическими канонами. Интеграция адата и мусульманско-правовых норм в систему права России сделало возможным проведение в жизнь эффективной государст­венно-правовой политики, поддержание известного правопоряд­ка. В исторических условиях XIX в. юридическая система на Северном Кавказе отличалась тем, что соединяла разноуровне­вые по "силовому обеспечению" правовые образования. Россий­ское право в этой системе получило доминирующее, императив­ное значение. Адат и шариат так или иначе были приспособлены к нему и в качестве институционного образования приобрели юридически утонченные формы.

Таким образом, правовой плюрализм на Северном Кавказе, истоки которого лежат в первой половине XIX в., можно опре­делить как явление, по своей природе, органике порожденное властью и государственной волей нормативное институционное образование, вобравшее в себя совокупность норм адата, шариа­та и российского права, определяющее и обеспечивающее юри­дически дозволенное поведение.

Картина юридического плюрализма на Северном Кавказе в XIX в. будет неполной, если не дополнить ее элементами судеб­ного плюрализма, являющегося его продолжением. В процессе организации российского государственного управления на Се­верном Кавказе были сохранены традиционные судебные инсти­туты — адатский суд и суд кадиев. Вместе с тем в связи с транс­формацией адата и шариата в подсистемы права в XIX в. изме­няется суть правосудия: из инстанций по разрешению и урегули­рованию конфликтов они превращаются в государственные су­дебные органы, предназначенные для рассмотрения гражданских и уголовных дел в сфере действия адатского и мусульманского права. Родовые суды и расправы, учрежденные на Северном Кав­казе в конце XVIII в. по прообразу российских, заменившие их в XIX в. горские словесные суды действовали параллельно с об­щими судебными установлениями и мировыми судами. Институ­ционная значимость данных органов обусловлена легитимацией государственной властью альтернативных адатских и шариатских судебных процедур и юстиции. Однако власть сохраняла монополию в правосудии, назначая на должность председателя горского словесного суда своего чиновника и оставляя за собой право контроля за этими процедурами, в частности посредством апелляции в свои судебные ведомства.